Реформы российской литературы: смена рубрикатора стихотворения М.Ю.Лермонтова "Утес"

Классики литературоведения относят произведение М.Ю.Лермонтова “Утес” к пейзажной лирике с элементами философской. Анализ на уровне звуков, проецирование метафор и образов, использование системы парности и ассоциативный ряд эмоционального характера, позволяют предположить, что произведение посвящено психологии взаимоотношения полов. На основании этой версии его можно отнести не к пейзажной, а к интимной лирике поэта.

Желание тишины и образ тайны

Строки стихотворения наполнены тишиной. Но это не то естественное безмолвие, когда нет отзвуков и звучаний. Это нежелание слышать их в том состоянии, когда свидетельство о существовании мира вокруг неприятно или раздражает. В такой тишине слова не произносятся, а вспоминаются. Разница в том, что оттуда их нельзя обозначить проекцией окружения, только нитью воспоминаний автора. Именно так и строится образ пространства в восьмистишии.

Читатель знакомится с событиями, которые не произошли в реальности, а которые вспомнил повествователь. Именно он создал мир и окружение. И именно ему захотелось той тишины, которая скрывает все мелочи и подробности. Ведь даже в темноте нельзя спрятаться от звуков. Случайно задетый, любой предмет зазвучит как настоящий, а воображение в доли секунд дорисует картину интерьера: шелест страниц, скрип мебели, задетый случайно край стола или упавшую ручку. Темнота скроет образы видимые, а звук создаст проекции воображаемые. Чтобы этого не случилось, все стихотворение наполнено аккуратно созданным беззвучием.

Единственный звук

Два центральных образа описаны кратко, но емко. Переходы восприятий представляют перед читателем то образ одушевленный, то персонаж из одухотворенного мира природы. События в стихотворении — ткань внутренних восприятий. Так хранят в подсознании остатки дорогих воспоминаний, жалея для них слова и свет, по крупицам наполняя звуками отражений. Это событие, с которым нельзя поделиться из-за его глубокой значимости для пишущего, потому что если в нем назвать происходящее обычным человеческим языком, оно из разряда лирического отступления в подсознании превратится в суровый яд обыденности.

Именно эта углубленная затаенность и осторожность в подборе слов позволяет увидеть за образами пейзажной лирики проекцию болезненных человеческих взаимоотношений. Обычно носителями звука являются глаголы и олицетворения, поскольку они связаны с движением, внутренним или внешним, а перемещение редко не сопровождается аудиальным каналом. Все глаголы в произведении имеют форму прошедшего времени, что подсознательно уже не предполагает звуков, напрямую связанных с реальными событиями в мире рассказчика.

Единственный глагол, который автор помещает в настоящее время — последний. Как финальный аккорд, именно он создает первый ощутимый тихий звук, знакомый каждому человеку. Звукопись употребленных глаголов попеременно относится к двум образам. И по наполненности глухими и звонкими согласными в составе слов, они образуют парность, напоминающую алгоритм создания образа и его отражения.

Система отражений

Три глагола передают сюжетную линию образа тучки (1-й,2-й,3-й) Затем следует связующая двух героев деталь — след (4), подробность, которая принадлежит уже двоим, сформированная с помощью непереходного глагола “остался”. Последние три описывают состояние утеса (5-й,6-й,7-й). Так зеркальная конструкция содержит пары (1-7) “ночевала — плачет”, (2-6) “умчалась — задумался”, которые удивительно сочетаются по звучанию и по значению, как событие и его осознание, восприятие.

Восьмистишие и составлено так, что первая часть рассказывает о том, что произошло, а вторая — как это осознается и воспринимается со стороны статичного персонажа. Первый образ рисует нам лишь внешнюю динамику, он подвижен, может совершать перемещения, в то время как второй персонаж выступает в роли пассивного и обездвиженного свидетеля происходящего. Все что он может — воспринимать сторонние явления. В его статике и отсутствии динамики прячется тайна произошедшего. Он лишен инициативы и возможности влиять на события, в какой-то степени обречен на пустоту и одиночество. Все, что ему остается: вспоминать, переживать и немного мучиться от невостребованности.

Стихия воды и значимая деталь

Образ-деталь, которая связывает двух персонажей — средоточие водной стихии. Все, что связано с ней отражается в стихотворении как нативный образ (туча подсознательно ассоциируется с водой в состоянии парения и влаги) и обозначенный. Формальное выражение этого в тексте проявляется дважды: описанием отношения к воспоминанию об активном персонаже с помощью эпитета “влажный”. В пассивном герое тема воды звучит глаголом, вызвавшим в ткани текста единственный реальный звук — “плачет”.

Пейзажная лирика, на первый взгляд, становится переосмыслением обычных человеческих отношений, когда связь скрытная, даже для самого участника событий. Страх звуков и желание тишины легко объясняется той самой тайной, которая соединила двух персонажей. Ночное происшествие, случайное и глубокое, рассказ о котором повредит, ничего вещественного не оставляет, кроме влажного следа. Во второй части он гармонично переходит в первый и последний звук стихотворения плачем, оставляя такое же восприятие текста. Глубоко личное, интимное и переосмысленное. Доминанта чувственности открывает любые замки восприятий. Так произошло и в этих переходах стихий.
Акварели холстов: кто помнит о воде

Тайна отношений объясняет все: и обреченность каменной глыбы и водевильную легкость исчезнувшей на рассвете небесной странницы. Которой может быть и не было вовсе, а она сформировалась как внутренняя фантазия одинокого пустынного жителя. Так остается влага фантазий на мокрых простынях акварельных холстов. Легкими мазками краски, разведенной в воде, художник оставляет образы, которые увидят другие. Но только он будет помнить и знать, какой была та вода, которая разводила градиент красок.

Стихотворение, наполненное обреченной тишиной, несколько столетий вызывало у читателей ощущение невнятной и глубокой печали. Тысячами школьных уроков первая фраза выгравирована в подсознании поколений до уровня молитвы: “Ночевала тучка золотая”. Рубрикатор “пейзажная и философская” в этом произведении можно обоснованно сместить в сторону “интимная лирика”.

Философия отношений

И это стихотворение, и незаконченная повесть “Штосс” были написаны в одно время. Вторая осталась незавершенной, как след. В ней, в речевой характеристике одного из героев, духовное кредо и небольшой анамнез того, что волновало поэта в этот период. И если там была тема философии, то она относилась только к трансцендентальности человеческих взаимоотношений, понять которые автору удалось глубже остальных.

Ни одному из лирических произведений с пейзажным уклоном не было посвящено столько одухотворенных литературоведческих эмоций, сколько досталось “Утесу”. Потому что так тосковать можно только по человеческой неустроенности, обреченности и безысходности. Сочетая в себе глыбы таланта, болезненно осознавать холодную пустыню их невостребованности в передышках случайных романов. Женщина любит просто так, а мужчине необходима любовь к тому, что он делает. Именно этот мостик будет перекинут в следующее столетие и трагически раскрыт в истории создания булгаковского шедевра о писателе.