Самый страшный отпуск в жизни Фридерика Шопена, в котором композитор лишь чудом остался жив

Поездка с возлюбленной на прекрасный средиземноморский остров должна была стать для Шопена возможностью поправить здоровье. Поначалу гениальный композитор был в восторге от того, что он нашел на Майорке. Однако уже через десяток-другой дней начался настоящий кошмар, который ужасно сказался на его физическом и душевном состоянии.

Французской писательнице Жорж Санд потребовалось полтора года, чтобы завоевать сердце Фридерика Шопена. Когда весной 1838 года она наконец добилась своего, пианист сильно страдал от проблем со здоровьем.

14-летний сын, также был болен. Несмотря на юный возраст, он страдал от ревматизма. В этой ситуации писательница решила провести предстоящую зиму в теплом и сухом месте. По совету друзей она выбрала Майорку.

По дороге на Майорку

Когда Шопен узнал, что его возлюбленная отправляется на средиземноморский остров, он пожелал сопровождать ее. Согласно рассказу Санд, друзья композитора также убеждали ее взять его с собой. “Вы действительно спасете его, если дадите ему воздух, прогулки, покой и тишину”, – говорил личный врач пианиста.

В конце концов, Санд поддалась его уговорам. Однако пара покинула Париж порознь. Француженка вместе с Морисом и 11-летней дочерью Соланж покинула столицу 18 октября. Шопен сделал это в конце месяца. Они встретились в Перпиньяне, недалеко от испанской границы. Затем они отплыли из Порт-Вендреса в Барселону, где провели почти неделю.

Осмотрев город, 7 ноября они сели на корабль, направлявшийся на Майорку. По прибытии они с удивлением обнаружили, что в столице Пальме нет ни одной приличной гостиницы. Поэтому они остановились в убогой гостинице. Как позже написала Санд:

“Квартира состояла из четырех абсолютно голых стен, без дверей и окон. В большинстве буржуазных домов в окнах нет стекол, а когда хочется побаловать себя такой роскошью, весьма желательной зимой, приходится заказывать рамы. Каждый жилец при переезде (а переезжает почти никто) забирает с собой окна, замки и даже петли”.

Шопен в восторге

Отсутствие мебели и окон было не самой большой проблемой. Кухня и гигиеническое состояние жилья также оставляли желать лучшего. Говорят, что гости из Парижа находили скорпионов в супе, а диваны были полны клопов и других паразитов.

Несмотря на эти неудобства, Шопен был в восторге от того, что он нашел на острове. В письме, отправленном 14 ноября другу, он писал:

“Я нахожусь в Пальме, между пальмами, кедрами, кактусами, оливами, апельсинами, лимонами, алоэ, инжиром, гранатами и т.д. Небо как бирюза, море как лазурь, горы как изумруд, воздух как небо. Днем светит солнце, все лето жарко; ночью – гитары и пение несколько часов подряд. Огромные балконы с виноградом над головой; мавританские стены”.

В конце концов, после нескольких дней напряженных поисков, им удалось снять полностью меблированный небольшой дом в деревне Эстаблиментс, в нескольких километрах от Пальмы. Он назывался “Villa Son-Vent” и был построен в живописной долине, откуда открывался прекрасный вид на столицу острова. Казалось, что пара наконец-то нашла спокойное место для отдыха и сможет заняться своими делами.

Конец идиллии

Однако идиллия длилась недолго. Вскоре погода испортилась, и начался проливной дождь. Потоп, как описывала происходящее за окнами Санд, продолжался несколько недель. Позже Санд вспоминала:

“Стены были тонкими, а известь, которой были оштукатурены комнаты, вздулась, как губка. Никогда, признаюсь, я так не страдала от холода, хотя, действительно, было не очень холодно: но для нас, привыкших греться зимой, этот дом без камина был на наших плечах как ледяной плащ, и я чувствовала себя парализованной”.

Отсутствие солнечного света и очень высокая влажность оказали фатальное влияние на здоровье Шопена. Композитор с каждым днем чувствовал себя все хуже и хуже, постоянно кашлял и начал отхаркивать кровь. Болезнь приковала его к постели на много дней. Привлеченные врачи ставили все более тревожные диагнозы. В письме, отправленном в Париж в начале декабря, гениальный пианист писал:

“Последние две недели я болен, как собака; я простыл, несмотря на 18 градусов тепла, розы, апельсины, пальмы и инжир. Три врача со всего острова, самые знаменитые: один сказал, что я умер, второй – что я умираю, третий – что я умру”.

Смертельный диагноз

Последний из привезенных медиков пришел к выводу, что Шопен болен туберкулезом. Этот диагноз имел далеко идущие последствия. Ведь в то время в Испании действовал закон, по которому туберкулез считался инфекционным заболеванием той же категории, что и холера или чума. Когда весть о предполагаемом заболевании пианиста распространилась по острову, его жители стали избегать французских гостей, как чумы.

В то же время, практически в одночасье, владелец дома расторг договор аренды и потребовал вернуть деньги за дезинфекцию комнат, покраску стен и мебель, которую пришлось сжечь. К счастью, французский консул, проживающий на острове, протянул Санд и Шопену руку помощи. Пара вместе с детьми и слугой осталась жить у него, пока он готовил новую квартиру, снятую в монастыре Покартуск в Вальдемоссе.

Расположенный в горах монастырь казался идеальным местом для работы. Царившие там мир и спокойствие, а также красивая природа поначалу пошли Шопену на пользу. Но его здоровье продолжало подводить, и со временем одиночество стало плохо сказываться на его психике. Как будто этого было недостаточно, в феврале случился очередной погодный коллапс.

Бегство с острова

Снова пошли проливные дожди, превратившие дороги в проливные потоки, и наступили холода. Это, в свою очередь, оказало катастрофическое воздействие на болезнь легких, которая мучила композитора. Позднее Санд утверждала, что “смерть, казалось, витала над нашими головами, чтобы забрать одного из нас, и нам приходилось в одиночку разрывать ее трофеи”.

Поэтому было принято решение уехать, что и произошло 13 февраля 1839 года. Санд вспоминала, что “еще месяц – и мы бы умерли в Испании, Шопен и я”. Он – от меланхолии и отвращения, я – от гнева и возмущения”. В другом письме она описала обстоятельства своего отъезда с острова следующим образом:

“По прибытии в Пальму из Вальдемосы Шопен начал страшно плеваться кровью. На следующий день мы сели на единственный пароход, уходивший с острова, который вез свиней в Барселону. Другого способа покинуть эту проклятую страну у нас не было. Мы плыли в компании сотни поросят, чье непрекращающееся кряканье и отвратительная вонь не давали больному ни отдохнуть, ни подышать свежим воздухом. Он прибыл в Барселону, выплевывая таз крови и слабея, как призрак”.

Единственным утешением Санд после катастрофы, случившейся во время поездки на Майорку, было то, что ее сын воспринял ее очень хорошо. Удивительно, но после этого он никогда не жаловался на ревматизм. Однако вместо того, чтобы улучшиться, здоровье Шопена резко ухудшилось.